- Знаешь, я всегда думал о тебе. Постоянно. Каждую минуту. Да, ты мне всегда нравилась. Твое лицо. Твои глаза, губы, прелестный носик… Твоя фигура… Твое тело… - я вздохнул, погладил ее по волосам – Да, твои волосы. Такие мягкие, шелковистые. Знаешь, я люблю девушек с длинными волосами. Да, длинные черные волосы… Вьющиеся или прямые, мне без разницы. Помню, как впервые увидел тебя… Да, тогда на церемонии открытия после поступления в школу. Я сразу обратил на тебя внимание. А вот ты… Да, ты никогда не смотрела в мою сторону. Зато я всегда смотрел на тебя. Я не мог отвести взгляд. И думал о тебе постоянно. – я поправил очки в толстой роговой оправе – Да, таких как я никто не любит. Кому интересны тощие очкарики-зубрилы! Но это не значит, что и мы не способны любить! О да! Именно любить! – мой голос сорвался до крика – Я помню твоего первого. Здоровый такой был. Урод еще тот. – я хохотнул – Но я заставил его пожалеть о том, что он посягнул на тебя. А тот, второй, помнишь? Да-да, тот самый, из футбольной команды. До него я тоже добрался… - я опять хохотнул – О да! Они все пожалели о том, что посмели смотреть и дотрагиваться до тебя! Ты моя. Только моя! - я нежно взял ее за щеки и посмотрел в ее лицо – О да, твое лицо прекрасно как всегда. Да, любовь моя… - я аккуратно отложил голову в сторону.
Медленно поднялся с пола и застегнул сумку. Скоро, очень скоро. Наклонившись я погладил отрезанную голову по волосам… Такие мягкие и шелковистые… Да, я люблю тебя! Я засмеялся. Скоро мы будем вместе. Подойдя к окну, я отдернул шторы. Взял со стола пистолет. Поднес его к виску. Вздрогнул, когда холодный металл коснулся кожи.
- Я уже иду, любимая. – взвел курок – Уже иду.
Выстрел…

Что-то разбудило меня. Телефонный звонок. И какому идиоту понадобилось звонить в два часа ночи!? Я не хотел вставать, но проклятый аппарат продолжал трезвонить на всю квартиру. Еще немного и он успокоится. Но очередной звонок прогремел в голове так, что глаза заслезились. Я встал с кровати. Холодный ворс ковра тысячами игл вонзился в голые пятки. И вот почему-то именно в этот момент я вспомнил своего отца, который умер несколько лет назад. Не то, чтобы я очень уж любил его. Нет. Просто он был моей единственной семьей… Вот и коридор. Холодный пол под ногами казался каким-то скользким. Еще один звонок прогремел в моей голове. Еще немного и у меня крыша поедет! Сорвал трубку. Поднес к уху. Молчание. Еще немного. Одна тишина. Я уж хотел было положить трубку, как вдруг знакомый голос сказал:
- Ну здравствуй, сынок…

Я убегал, а они догоняли. Загоняли меня, словно стая гончих. Они постоянно задирали меня в школе. Издевались надо мной. И вот теперь, судя по всему, решили окончательно разобраться. Изобьют? Наверняка. Убьют? Вполне возможно. Что станется с шайки подонков, получающих удовольствие от чужой боли? Свернул в какую-то подворотню… Тупик. Я тяжело дыша привалился спиной к стене. Все. Бежать некуда. Конец. Шаги приближались. Вскоре они показались в другом конце переулка. Четверо. Я усмехнулся. Что ж, мне не привыкать. Еще пара секунд и они стояли передо мной. Удар. Дыхание сперло. Я упал на колени. Еще удар. Дикая боль пронзила ребра. Удар… Они били меня. Топтали ногами. И смеялись. Смеялись от удовольствия? Хищники? Нет. Падальщики… Такие же, как и падаль, до которой они охочи. Очередной удар отшвырнул меня в сторону. Правая руку нащупала что-то холодное. Обломок какой-то трубы…
Они продолжая смеяться стояли надо мной.
- Эй, чтобы нам еще такого сделать?
- Ну, может отрежем ему что-нибудь?
Их смех продолжал резать мне уши. Все! Достало! Жизнь дерьмо. Да и сам я дерьмо. И эти скоты… Рука сжала обломок трубы. Подтянула его поближе. Нет больше сил терпеть. Взмах, удар. Кусок стали в моей руке врезался в колено одного из них. Хруст. Нога изгибается под неестественным углом. Кость вспарывает кожу и джинсы и белым обломком выпирает наружу. Кровь бьет тонкой струйкой. Один из падальщиков дико вопя падает на землю. Потом разберусь. Остальные растерялись. Вскакиваю на ноги, несмотря на дикую боль. Удар. Труба с приятным для ушей хрустом врезается в лицо второго. Ломая, вминая его внутрь. Брызги крови и ошметки летят в разные стороны. Тело падает на землю. Осталось двое. Вот один кидается на меня. Бьет кулаком. Отвечаю ударом на удар. Сталь против плоти… Кулак просто лопается в облаке алых брызг. Противник дико кричит. О да! Это самый приятный звук, который я слышал за сегодняшний день! Взмах, удар! Труба опускается на его темечко. Череп хрустит. Лопаются глаза. Из ушей хлещет кровь. Труп падает рядом со вторым. Четвертый разворачивается и убегает. Кидаю трубу. Попадаю прямо промеж лопаток. Вскрик. И он падает на асфальт. Медленно подхожу к нему. Поднимаю трубу. Взмах, удар. Еще удар. Еще… брызги крови на стенах. На моем лице. Теплая. Еще удар. От его головы осталось только кровавое месиво. Ах да! Остался еще один. Поворачиваюсь. Иду к нему.
Он смотрит на меня со страхом, с диким ужасом в глазах. Что ж на этот раз я хищник, а они добыча! Взмах, удар…

Холод. Дикий холод. Я почувствовал, как тысячи невидимых иголок впиваются в мое лицо. Я попытался сделать шаг. Потом еще один. Казалось, холод окутывал меня, сковывал мои движения. Каждый шаг давался с трудом. И тут я увидел первую вешку. Спасительный бледно-голубой огонек в этой нескончаемой круговерти снега. Я сделал еще пару шагов по направлению к вешке и остановился. Из-за снега практически ничего не было видно. А от завываний ветра звенело в ушах. Господи, что я здесь делаю? Какого черта я здесь забыл?
Я потуже затянул капюшон куртки, потянул лямки рюкзака и, утопая в снегу, побрел к вешке.
Шаг. Еще один. С трудом переставляя ноги я брел от одной вешки к другой. Холодный ветер резал лицо. Не спасал даже меховой капюшон куртки. Дышать было трудно. Ледяной воздух обжигал легкие. Каждый шаг давался труднее предыдущего. Я остановился передохнуть. Очередной порыв ветра чуть не сбил меня с ног. Пронзил насквозь, словно вымораживая меня изнутри. Не спасала даже хорошая теплая куртка. Еще шаг. Ноги по колено в снегу. Шаг. Ноги подкашиваются. Падаю. Лицом вниз. Холодный снег тут же сотнями, тысячами игл впивается в лицо. Боль. Дикая, страшная боль пронзает его. Пытаюсь кричать, но ветер вырывает крик из легких. Уносит его прочь.
Пытаюсь встать. Но тело уже не чувствует ног. Мозг судорожно кричит, что их уже нет. Ползу. Продираясь сквозь пелену снежной круговерти. Темнеет. Я уже ничего не вижу. Ни снега, ни вешек. Остекленевшие глаза просто неподвижно смотрят вперед.
Руки. Я их не чувствую. Просто лежу в снегу и не чувствую ничего. Просто тело. Только лишь мозг все еще отчаянно хватается за жизнь. Все, это конец. Конец всему. Так вот какая она, смерть…
Пустота и тишина. И ничего больше. Просто пустота…
И тишина…