Для того чтобы добавить фанф/залогиниться/оставить камент, зайдите на сайт под СТАРЫМ ПАРОЛЕМ И ЛОГИНОМ.
P.S. на остальные ссылки можете не клацать, будет перекидывать на главную страницу, выхода с которой нет. Старый чат работает в обычном режиме.Удачного чтения фанфов =)
Материал не рекомендуется к просмотру лицам младше 18 лет
Доброго времени суток, Гость. Мы рады видеть Вас на нашем скромном ресурсе =) Чтобы писать в чате, Вам необходимо зарегистрироваться или зайти на сайт под своим логином.
Загрузка... Если долго грузится - нажмите на кнопку обновить чуть ниже.
Утро. Холодное и туманное. За стеклом автомобиля моросит противный дождичек: из тех видов дождя, который постоянно льется за шиворот. Капельки оседают на стекло и крупными бусинами стекают вниз. Я нахожусь в состоянии полузабытия и невидящим взглядом пялюсь на окно, наблюдая как капельки дождя и тумана, сконденсировавшегося на стекле, стекают вниз. За окном мелькают верхушки деревьев. Чувствую, как автомобиль заезжает на какую-то возвышенность: может быть в гору, может быть заезжает на холм, которых в этом краю в изобилии. Я не знаю, куда и зачем меня везут: родители просто подняли меня ни свет, ни заря, позволили поесть, сложили кое-какие мои вещи в дорожную сумку и повезли непонятно куда. Я не спрашивал, куда и зачем – у меня не было такой привычки – родители редко желали мне зла. Холодок постоянно пробегал по моему телу. Проклятый утренний озноб, он так утомлял. А машина, тем временем, остановилась. Отец кивнул головой, намекая мне, что пора покинуть автомобиль. Я вышел и огляделся: передо мной было двухэтажное здание старого образца – такие строили еще век-два назад. Оно было в форме буквы «П», средний пролет имел что-то вроде третьего этажа, на этой… пристройке были часы. Время было раннее – без пятнадцати восемь утра. Погода стояла дрянная: тяжелый туман стелился по старой дороге из булыжника, уже порядком поизносившейся, покрывал аллею, точнее, ее подобие. Казалось, его можно было взять в руки и даже попробовать на вкус. Моросил дождик, мелкие капельки которого, по ощущениям, были как маленькие холодные иголки. Мерзость да и только. Из здания вышло несколько человек. На них были длинные плащи достаточно плотного покроя, на головах широкополые шляпы. Они больше напоминали черные угловатые тени, а не людей. Шли медленно, не торопясь и молча. Я насчитал троих. Отец пошел к ним навстречу, о чем-то поговорил с ними, потом жестом приказал мне подойти. - Поздоровайся, это люди, которые теперь будут тебе учителями и… - он прервался и вздохнув быстро ушел к машине. Стук закрывшейся двери, скрежет колес… - Пройдемте с нами, молодой человек, - сказал один из людей в плащах, - Меня зовут Игорь Афанасьевич, я – директор этой… школы. Странная пауза. Я не видел его лица, но, казалось, что губы его, перед тем как сказать последнее слово, дернулись. Наверное, я просто недоспал и мне мерещилась всякая ерунда. - А чему тут учат? – спросил я, - И как я доберусь домой? Он остановился, повернулся ко мне, снял шляпу. Это, на вид, был мужчина лет пятидесяти-шестидесяти с умным лицом, слегка тронутым морщинами. Его волосы, средней длины и аккуратно подстриженная борода были седыми, серые глаза смотрели на меня с некоторой долей заботы, но больше в них было какой-то усталости. Тяжело работать директором в такой глуши. - Это школа-пансионат, - ответил он, - Вы здесь учитесь и живете, пока не кончится учебный год, либо за вами не приедут ваши родители. Последнюю часть фразы он проговорил как-то неуверенно, но продолжая глядеть мне в глаза. - То есть, я могу уехать отсюда на зимних или летних каникулах? – поинтересовался я. - Да, можешь, - он очень резко кивнул головой, - А пока пойдем, увидишь, где будешь жить, познакомишься со своими одноклассниками. Я кивнул и последовал за ним. Лестница, которая вела ко главному входу, была из потертого камня. Видимо, тлетворная рука прогресса дошла и до относительно красивого здания, сохранившегося в нашем одуревшем от инноваций веке: теперь вместо покрытой узорами двери, а точнее достаточно широких ворот, украшающих вход, были застекленные двери «под стиль» здания. Идиотизм, да и только. Все окна были пластиковые, а само здание, кажется, «капиталили», убрав «лишние» детали. Все новшества, вроде бы, и вписывались в общий пейзаж, но выглядело это как майка, к которой пришили рукава. Внутри было широкое пространство, которое когда-то явно являлось холлом, но теперь, из-за немалых размеров здания, и, соответственно, комнат в нем, больше походило на зал ожидания в аэропорту. Людей почти не было: только пробежал какой-то парень в брюках и рубахе. Он не заметил нас, а мы проигнорировали его. Чуть дальше от, как объяснил Игорь Афанасьевич, проходной был вход в, собственно, холл (переделанный под общий зал, вообще, я плохо разбираюсь в таких вещах, особенно рано утром): комнату немалых, но поменьше чем проходная, размеров. Там было несколько столов, стульев, кресел и прочих элементов интерьера. На диване, стоящем напротив телевизора, утроились два охранника. По крайне мере, их форма выдавала в них представителей этой второй, а может быть третьей, по возрасту профессии. - Здесь ученики обычно собираются в выходные и некоторые праздники, чтобы отдохнуть, пообщаться и посмотреть телевизор, - пояснил Игорь Афанасьевич. Чуть дальше, за дверью, ведущей из общего зала, было что-то вроде места обитания консьержа – человека преклонных лет с грандиозными бакенбардами. Дальше, за еще одной дверью, была лестница, ведущая к жилой, так сказать, зоне. Там все выглядело как в старом отеле из фильмов двадцатого века: узкий коридор, пол, покрытый красным потертым ковром-дорожкой и двери вдоль стен. - Будешь жить в левом крыле, - сказал Игорь Афанасьевич, - Комната крайняя – та, что у окна. Как раз Антону составишь компанию. Меня провели к нужной комнате, открыли ключом дверь. Я вошел в импровизированную прихожую, которая оказалась отделена от жилого пространства комнаты дверью, слишком много дверей тут, думалось мне. Игорь Афанасьевич постучал в дверь. - Антон! Послышался какой-то грохоток, потом шум, и, наконец, дверь открылась. Антон оказался парнем примерно моего возраста. Одет он был в трико. - Сегодня же воскресения, - пробурчал он. - Дело не в этом, - с улыбкой сказал директор пансионата, - Тут у тебя сосед появился. - А? - он перевел взгляд с него на меня, - А-а, доброго утра и приятно познакомиться. Рук жать не стали. Мне выдали ключ, пожелали хорошего дня, сказали, что завтрак по воскресеньям в девять, против половины восьмого по будням и восьми в субботу и оставили с Антоном наедине. - Ну, это, - Антон раскрыл дверь пошире и пригласил войти, - Ты не стой на входе как неприкаянный, проходи. Я прошел в комнату – обычная, не слишком большая. Но для двух человек самое то, с левой стороны стояла двухъярусная кровать, у окна был стол, на котором были навалены учебники. Тетради и просто какие-то бумажки. У правой стены стоял еще один стол, на котором приютили небольшой телевизор. - Располагайся, - бросил Антон, - Моя – верхняя. Белье – в шкафу. Он забрался на свой ярус и, повернувшись ко мне спиной, улегся спать. Я решил последовать его примеру и, найдя, хоть и с небольшим трудом, постельное белье в шкафу и приготовив свою постель, тоже сменил одежду на более домашнюю, поставил свою дорожную сумку в шкаф и лег подремать. Сон никак не шел: странные мысли лезли в голову, я ворочался, переворачивался с боку на бок, но никак не находил сил закрыть глаза. - Не спится? – послышалось со второго яруса. Я увидел над собой лицо Антона. - Что-то вроде, - я разглядывал лицо своего нового соседа: несколько резкие черты лица, более тонкие, чем мои, короткая стрижка, будто под ноль-три насадку, живой, с огоньком, взгляд серых глаз, сейчас хитрым прищуром глядящих на меня. - А, - он усмехнулся, - Тут такое бывает – тяжело привыкнуть. Он спрыгнул со своего яруса, я сел на свою кровать. - Сам я тут уже порядка двух лет… - он задумался о чем-то, - …живу. - То есть? – эта пауза меня насторожила. - Ну, - он широко улыбнулся, - Живу, то есть, учусь еще. - А вас гулять то отпускают или нет? Антон рассмеялся и, хлопнув себя по колену, продолжил: - Мы же не в тюрьме, - снова пауза, - К слову, тебя звать как? - Андрей. Пожали друг другу руки, я посмотрел на часы – было восемь пятьдесят. - Чем тут кормят в столовой? И денег у меня немного. Антон снова засмеялся. - Мы на гособеспечении – еда, питье и все прочее совершенно бесплатно. С нас только оценки получше и поддерживать порядок в комнатах. - А сколько нас тут? - Человек пятнадцать на все крыло, - Антон задумался, - Плюс еще семь-восемь преподавателей: все, кроме труда, информатики и физической культуры. - Понятно. Дальше говорить было особо не о чем, поэтому я, накинув футболку, отправился в столовую. Антон молча пошел следом. Столовая была где-то за общим залом. Длинный и широкий коридор с десятком столов. Повар крикнул из окна, чтобы мы быстро разбирали свои тарелки и подходили на раздачу. На завтрак была овсянка. - Снова эти питательные сопли с обрезками ногтей, Вань? – недовольно спросил Антон. - Бери, что дают, Тох, - усмехнулся повар, - это тебе не ресторан. А в столовую, тем временем, подтягивались все новые и новые люди. Я не слишком любил, когда собиралось много народу, поэтому постарался уйти подальше от этой шумной компании. Антон о чем-то разговаривал с ними, улыбался, смеялся, шутил, пока ему не отдали его овсянку под смех остальных ребят, пришедших позавтракать. Я спокойно начал есть свою овсянку. Хоть мне и не слишком нравилась эта каша, привередничать не привык, да и ничего плохого в тарелке геркулесовой крупы не было. Ко мне за стол кто-то подсел, следом за ним подсели еще двое. Одним из них, как и оказалось, был Антон, остальные двое – девушка и еще один паренек. - Это Андрей, если чего, - познакомил он их со мной, - Он очень любит овсянку и очень не любит людей, видимо. Ребята усмехнулись. - Я Дима, а она – Настя. Я молча кивнул и запихнул в рот побольше овсянки. - Так что там с математикой то? – начал Дима, - Говорят, что предыдущий преподаватель плюнул на все и уехал. Антон только развел руками и пробурчал что-то про скорую учебу и свое огромное желание учиться. На что получил ответ, что осталось учиться только год, а потом – своя жизнь. Повисла тишина. Я оглянулся. В столовой были только мы четверо, остальных – след простыл. Ни тебе шума, ни тебе новых знакомых. Только охранник с достаточно неприятной внешностью зашел и что-то попросил у повара. Потом ушел. Лицо у него отдаленно напоминало свиное рыло. Смешно. Ребята очень тихо встали и ушли, оставив меня в гордом одиночестве. Хотя, напротив была тарелка, наполовину заполненная овсянкой. Утро удалось. Остальной день прошел обыденно: я просто слонялся по зданию школы, изучая все маршруты и отмечая для себя кое-что. Как-то раз, когда я проматывал время, шагая по проходной (охраннику, к слову, было на меня плевать – он читал газету все время, которое я потратил на свою бездумную ходьбу, он не отреагировал даже тогда, когда я громко засмеялся) меня привлекли две двери, находящиеся в стене. Были они по правую руку, если стоять лицом ко входу. Подошел, подергал – закрыто. - Лучше не пытайся, парень, - охранник, так и не показавший лица из-под газеты, вдруг оживился, - Туда можно только директору, охране и техническому персоналу. - А что там? – спросил я. Вопрос эхом проскакал по проходной, отразившись от каменных стен и металлических турникетов. Лишь шорох газеты был мне ответом. - Придурок, - выругался я вполголоса. Так и прошли выходные: в изучении нового места жительства, учебы и, видимо, развлечений. ***
Понедельник, как кто-то сказал, был тяжелым, и утро его было особенно добрым. Семь утра. Проснувшись в такое время хочешь только убивать. - Да не стрекочи ты, - Антон с шумом хлопнул по будильнику. Мне не спалось еще с пяти утра. Странно, но ночью это здание будто умирало, казалось даже, что на втором ярусе только белье да сквозняк. Проверить это я не решался. С трудом поднялся с кровати, оделся в брюки и рубаху, направился к общей умывальне. Местечко было похоже на уменьшенную копию самой школы: тоже общий зал со скамейками, но были еще и раковины. В центре было зеркало. За дверью была развилка: мальчики – налево, девочки – направо. В женский душ, судя по звукам, очередь была часов так с шести утра. Мужская же практически пустовала. При входе в душевую была раздевалка. Там, за перегородкой, были раковина, мыльница и зеркало. Судя по звуку льющейся воды, кто-то занял раковину. - Здоров, Артём, - поприветствовал Антон этого постояльца. Тот что-то пробурчал в ответ. Я разделся и направился в душ. Помывочная из себя ничего необычного не представляла: ряды перегородок с душами внутри. Всего шесть мест. Кажется, брать с собой учебную форму было лишним. По утрам было тяжко продумывать такие мелочи.
Столовая. Снова овсянка, снова Антон негодует о том, что это его не устраивает, снова повар Ваня (очень хороший парень, к слову – иногда можно было попросить порцию побольше или даже что-нибудь нестандартное, чего не было в школьном меню) говори, чтобы Тоха ел, что дают и не вытрепывался. Снова шумная компания. Почти со всеми я познакомился еще на выходных, когда мой сосед вздумал таскать меня по гостям да водить в общий зал, чтобы посмотреть телевизор. Все они были тут минимум год, самый большой срок, который тут отжили учащиеся – три года. Было таких учащихся двое – обе девушки. Катя и Маша, кажется. Имен я не запоминал особо. Как-то вылетали у меня из головы, как и внешность людей,с которыми я тут виделся. К слову о людях – преподавателей я видел только на занятиях. После их окончания эти люди пропадали по направлению к правому жилому крылу, где жил весь учительский состав. Директор жил не в здании школы, а где-то за ее пределами. Завтрак кончился, я снова остался в одиночестве: люди как-то незаметно пропадали из столовой ближе к концу времени, отведенного на прием пищи. Только повар Ваня оставался, но и он не особо горел желанием общаться: какие-то дела. Наверное заполнял бумажки какие-нибудь или готовил обед. Сегодня было не слишком много занятий – две пары по математике и одна – литературы. Странно, что они решили подражать вузовской системе распределения времени. Математика, как и всегда, оказалась унылым написанием десятка-другого уравнений, ответов на вопросы. Когда я завалился на одном из них, реакции не последовало: преподаватель даже не взглянул с укоризной и не сказал, что спросит потом, а одноклассники не засмеялись. Воздух в кабинете будто бы загустел. Потом я спросил у Антона, с чего тут все так странно, он ответил, что это математика, мол, все понимают, что сложно, но лучше подучить, преподаватель уверен, что потом услышит ответ. Литература была повеселее: разбирали классику, анализировали, делились впечатлениями. Это был больше ознакомительный урок, чем образовательный – все только-только начали учиться и вряд ли летом читали классиков. Атмосфера была дружная, преподаватель отзывчив, пара полетела быстро. Обед был в полдень. В столовой можно было появляться и в свободной форме, так что я оделся в более привычные штаны и футболку, подождал, пока Антон что-то найдет в шкафу, и отправился есть. Как ни странно, но обеденные блюда менялись хотя бы два раза в неделю: в начале и в конце. Сегодня на первое был простенький суп, а на второе – пюре с небольшим количеством мяса. Мой сосед светился от счастья, изредка выкрикивая «мясо-мясо!» чем смешил остальных. Хорошо поели и пообщались. Впервые покинул столовую вместе со всеми. Ребята говорили обо всем и ни о чем, просто делились своими впечатлениями о непонятных мне вещах, о чем-то спрашивали и меня. Первая неделя обучения прошла быстро и достаточно гладко: я познакомился со всеми своими одноклассниками, знал в лицо практически всех преподавателей и уже не терялся в коридорах этой странной школы-пансионата. А если и случалось заплутать, то всегда помогал охранник, который каждый раз появлялся очень вовремя. Может тут и камеры есть? ***
Приближался Новый Год, а вместе с ним и пора зимних экзаменов. Все заметно оживились. Иногда нас подряжали украшать школу всякими гирляндами, которым, на вид, было лет двадцать, а то и поболе. Еще парней иногда снимали разгребать снег с центрального двора. Это всегда было весело: мы постоянно вместо занятий шли по комнатам или в общий зал. Охранники только шутили и смеялись, но никаких мер по пресечению бардака не принимали. Я достаточно крепко сдружился с остальными детьми и некоторыми преподавателями. В меру возможностей, конечно. Мы с ребятами часто выбирались погулять, иногда даже уходили далеко за территорию школы и спускались вниз по шоссе. Я наконец смог рассмотреть то место, где началась вся эта история. Вокруг школы росли березы да дубы, но их было достаточно немного и, в основном, за школой, там мы бывали редко, так же было несколько достаточно древних елей. Вдоль шоссе почти ничего не росло. Часто играли в снежки, лепили снеговиков и просто развлекались, насколько это было возможно. Странно, но окна во всех жилых комнатах были зашторены, нельзя было разглядеть, что там происходило. Один раз я попросил Антона забежать в комнату и включить свет, но тот, несмотря на свою любовь делать глупости и смешные вещи, отмахнулся и сказал, что все нормально. Иногда он, как и остальные дети, вел себя странно. Никто не помнил своих родителей в лицо, никто не помнил как их туда привезли. Когда спрашивал, они лишь отмалчивались или отсмеивались, а через мгновенье, казалось, забывали об этом. Все были в ожидании праздника. Ах да, забыл упомянуть. Весьма забавным было то, что нас, раз в месяц, посещали какие-то люди. Возрастом они были чуть постарше нас, одеты в странную форму. Сколько помню, летом они все были в брюках и темно-зеленых куртках. Звались он «Корпус Содействия», но ребята звали их «Корпусом Дружбы». Они постоянно оставались на весь день, общались с нами. Иногда оставляли какие-то подарки. Среди них, как я понял, были психоаналитики, врачи и социальные работники. Но, как ни странно, люди были действительно хорошие. Каждый раз, когда они нас навещали, мне было с кем поговорить, да и остальные были рады. ***
Настал Новый Год. Преподаватели и директор слегка отметили его в общем зале, а потом удалились куда-то в мир. Мы с ребятами и парой охранников остались в зале с кучей сладостей и небольшим количеством шампанского. Странно, но взрослые как-то спокойно относились к тому, что дети немного выпивали в праздник. Охранники, видимо, следили за тем, чтобы не было рукоприкладства. С нами было несколько ребят из «Корпуса Дружбы», они-то и принесли игристое с собой. Сказали, что, мол, сами понимают, так нельзя, но праздник, все дела, да и живем тут весь год и прочее-прочее. Отметили хорошо, повеселились, выпили, потанцевали, охранники потравили приличные и не очень анекдоты, сыграли в карты на желания. Пришлось потом с одним из ребят в одних штанах нырять в сугроб. Где-то к трем часам ночи праздник потихоньку сошел на нет, и все мы разбрелись по комнатам. Охранники и ребята из «Корпуса» остались допивать недопитое. Я ушел оттуда самым последним. Странно, но пока я шел по зданию, казалось, что оно достраивается ровно на том месте, где я наступаю, обернулся, коридор плыл и играл красками. Чертовы гирлянды, и я выпил, наверное, многовато. В комнате никого не было, остальные были заперты на ключ, и при стуке, даже очень навязчивом и громком, никто не отвечал. И ругани по ту сторону двери не было. Странно.
Утром первого числа здание казалось мертвым: никого не было, даже охранника, шелестевшего на всю проходную своей газетой. Я решил проверить, что за странные те двери и куда они ведут. Одна из них оказалась незапертой. Я вошел, увидел длинный коридор с рядами металлических шкафчиков. Надписей на низ не было, только даты. Судя по всему, порядок был по возрастанию или убыванию. Я как-то не разобрал, что это за цифры. Кто-то дернул меня за плечо. Это оказался Антон, он был взволнован, по побледневшему лицу стекал пот, обычно живые и веселые глаза со страхом уставились на меня. Какие-то странные были у него глаза. - Что ты тут делаешь? – спросил он. - Лучше пойдем, - он изобразил улыбку, – А то еще накажут – сюда никому кроме преподавателей и прочего персонала нельзя. *** Наступил второй семестр. Ребята стали вести себя как-то странно, люди из «Корпуса» - тоже. Все больше стало после праздника недомолвок и недосказок. О происшествии за той дверью я с Антоном не заговаривал, казалось даже, что он и забыл об этом. Да и общаться мы стали меньше – все чаще он, как и остальные ребята, куда-то пропадали на день-два, а потом, как ни в чем не бывало, появлялись на занятиях. Преподаватели стали более вредными и дотошными. Я связывал все это с тем, что второй семестр более напряжен. Так, в нервной и малообщительной атмосфере, и прошли январь с февралем. Следом за ним был и унылый март, полный слякоти и грязи. Однажды, я решил после занятий сходить на прогулки и подбивал на это Антона, но тот не особо хотел гулять, говоря, что де, погода не та, хотя, к концу апреля, стало достаточно тепло, хотя и пасмурно. Один из одноклассников сильно довел меня, и я, не выдержав, ушел из класса. Никто не отреагировал, даже тот, кто меня допек. Куртки своей в раздевалке я не обнаружил, что нашел странным и подозрительным. Плюнул и пошел без нее. По всему зданию тянулся какой-то ноющий звук: будто сотня людей стонет где-то, откуда-то раздавались крики, но я списал это на сквозняк. Говорят, такие бродят по английским замкам, заставляя людей видеть приведений и сходить с ума от страха. Я попал в незнакомую мне часть здания. Длинный коридор, явно давно не используемый, покрытый пылью. Здесь было заметно холоднее, чем в остальном здании. Закуток, место похожее на раздевалку, снова металлические шкафчики. Имена, числа и толстый слой пыли. На одном из шкафчиков были имя и фамилия Антона и число под ним. Странно. Следом еще шкафчики точно с такими же обозначениями. Дверь, спуск, темнота, потом желтый свет старых ламп, подвал. Странная планировка. Спускаюсь ниже и вижу площадку, ступеньки ведут вниз, по сторонам, вдоль лестницы, какие-то металлические решетки, от них веет жаром. - Это жаровни, Андрей. Я обернулся, душа чуть не ушла в пятки. Это был Антон. Из одежды лишь серо-белый, явно поношенные штаны и его школьные ботинки. - Но зачем? Это Котельная? Антон лишь загадочно усмехнулся в ответ. За его спиной послышались голоса, что-то громко взорвалось за спиной Антона. Он столкнул меня вниз, я полетел по лестнице. Из-под решеток вырвалось пламя, Антон исчез вместе с ним. Это было страшно, я в панике вжался в стену около двери. Странные были двери: металлические, вместо стекол иллюминаторы, двери были двухстворчатые, и проходов было два. К одному из них я был повернут спиной, на второй уставился в страхе. Я слышал, что там кто-то идет. - Каких пожаловало? –послышалось оттуда, и я увидел перед собой того самого охранника со свиной рожей. Выглядел он еще более жутко. В панике я швырнул ему в лицо песком из ведра, которое стояло у двери. Он завизжал и начал крыть меня руганью. Неожиданно, кто-то втащил меня во второй проход. Я попытался отбиться. - Да не паникуй ты! – это был Антон. В руке он держал черенок от швабры, - Бежим! - Ты ведь упал туда?! - Потом, Андрей, потом! Мы бегом неслись по коридору, пока не оказались на проходной . Там было много ребят из «Корпуса» - «Корпус Дружбы!» - выкрикнул Антон. К нам навстречу двигались эти самые ребята и охранники, даже тот, который, вроде бы, шелестел газетой. Неожиданно, люди из «Корпуса» подоставали оружие и быстро обезвредили охранников, без крови, просто схватили и повалили на пол, приказав нам и остальным детям, которые тоже бежали к выходу, проваливать из здания. Мы быстро понеслись к выходу и вскоре оказались на поросшем травой дворе этой «Школы», ребята радовались и обнимались, я радовался вместе с ними. Вышли члены «Корпуса Содействия», которые разобрались с охранниками, дали куртки Антону и тем, у кого не было ничего кроме футболок и свитеров. Все начали потихоньку расходиться, даже не так – удаляться друг от друга. Вот, и ребята уже на расстоянии десятка-другого шагов от меня. - Прощайте, ребята! – с радостью кричу я, - Спасибо Вам! Еще увидимся. - Мы больше не увидимся, потому что нас нет! – слышу я радостные голоса. Дует ветер, ребята будто исчезают вместе с ним. Смотрю в сторону шоссе, там, уже далеко, в самом низу, Артем и какая-то девушка из «Корпуса» стоят и смотрят в мою сторону. Хоть они и далеко от меня, но я отчетливо вижу, как Антон машет мне рукой, прощаясь. Вскоре, спустя, буквально, минуту, ветер уносит с собой их обоих. Я не оборачиваясь иду туда, где в утреннем ветре апреля, исчезли, уйдя вместе с его дуновением, Антон и та незнакомая девушка.
